Инквизитор

[neonmort]

Это был уже второй законченный мной рассказ. Здесь герои кажутся мне более законченными. Идея пришла ко мне в три часа ночи, когда напротив моего дома случился пожар. Вся история сложилась в моей голове моментально и сам рассказ был написан в результате всего за месяц. В прочем, зреет в моей голове продолжение.

Инквизитор. Шутка Ночи

И свет во тьме светит,
и тьма не объяла его.
От Иоанна 1:5

Faciuntque dolorem animae
Боль причиняют душе (лат.)


* * *
Отец Эймар и отец Венсан вернулись в обитель ордена Святого Людовика темной зимней ночью. Камни ступеней, покрытые белой коркой инея, хрустели под изношенными ботинками, а воздух наполнялся маленькими облачками горячего дыхания путников. Настоятель Жак де Тампе уже ждал их. Когда он увидел двух оборванных монахов, брови его грозно сошлись на переносице:
- Вы вернулись, но вас лишь двое. Где остальные?
- Они мертвы, отец-настоятель, - голос отца Венсана дрогнул.
- Спаслись лишь мы, - брат Эймар под недобрым взглядом Жака де Тампе опустил глаза, будто именно они были в этом виноваты.
- Но вас двое!.. - руки настоятеля сжались в кулаки. - А это значит, что ничего не удалось!
- Нет, нет, отец-настоятель! Наоборот! Все только подтвердилось! Они действительно существуют. И мы уничтожили... Уничтожили их всех!
Отец Венсан бросил быстрый взгляд на своего более юного товарища и, прокашлявшись, обратился к настоятелю:
- Простите его. Брат Эймар еще слишком юн и несдержан... мы выполнили ваше задание: логово уничтожено. Но... случилось кое-что непредвиденное.
- И что же?
- Мальчик, отец-настоятель. Среди них был мальчик.
- Я видел его, отец-настоятель, - воскликнул появившийся из тени монах. - Бедный ребенок! Запуган до смерти!
- Не говорите чепухи, брат Сентен! - отец Эймар одернул новоприбывшего. - Это этот-то дьяволенок напуган?! Да его еле утихомирили трое стражников. А этому мальчишке еще нет и тринадцати.
- Он один из них?
- Нет-нет, отец-настоятель, я тщательно осмотрел его, у мальчика нет ни одного из признаков обращения.
- Тогда... он пригодится нам.
- Но этот мальчик... Он дерзкий! - Брат Эймар быстро замахал руками. - Богохульник!
- Мы - не Инквизиция, - Жак де Тампе усмехнулся и обменялся взаимными кивками с отцом Венсаном и Сентеном. - И поэтому у нас есть свои методы возвращения заблудших овец в божье стадо.
* * *
Леше боялся открывать глаза, прислушиваться к звукам вокруг или даже просто пошевелиться. Он боялся того, что тот кошмар вернется. Веревки до крови впились в кожу его рук и ног, а холод каменных плит пола, казалось, проник уже до самого мозга костей. Но боль от ран была несравнима с той, что была сейчас внутри него, в самом сердце...
Эти люди пришли ранним утром, Леше не знал, зачем и почему, но они пришли. Как только мальчик увидел их, то сразу понял, что коричневые рясы несут с собой смерть его семьи... а он оказался слишком слабым, чтобы...
- Это он?
- Да, отец-настоятель, - Леше узнал этот голос. Он принадлежал одному из убийц-рясников! - Святая Матерь! Отец-настоятель, я же говорил! Это не ребенок... Он рычит! Он демон!
- Ради Бога, брат Эймар! Успокойтесь.
Послышалась какая-то возня; похоже, истеричного Эймара выпихивали из подвала. Леше улыбнулся, он все еще помнил вкус крови, когда вонзил зубы в его руку. Мальчик готов был рассмеяться, если бы не повязка, перетянувшая ему рот и передавившая язык.
- Брат Эймар не сдержан, что может значительно все осложнить, он может все испортить.
- Вы снова правы, отец-настоятель. Брат Эймар сегодня же будет отослан.
Леше вздрогнул, последний голос принадлежал убийце его отца! Он открыл глаза, но в подвале было темно, тогда мальчик попытался освободиться от веревок. Даже если это будет последнее, что он сделает в этой жизни, но он отомстить за свой клан!
- А что касается этого мальчика... то здесь я рассчитываю только на вас, брат Венсан.
Леше ослепил появившейся свет, и его подняли чьи-то сильные руки.
* * *
Все началось с простых вопросов, но мальчик не ответил ни на один из них. И тогда их стали задавать каждый день, каждую ночь, что, в конце концов, Леше забыл, когда ел или спал в последний раз. И на седьмой день он уже не мог сопротивляться...
- Твое имя?
- Леше Сюртэ... - его голос был очень слабым.
- Твой возраст?
- Тринадцать...
- Кто были твои родители?
- Я не знал их... я подкидыш... меня приютил клан Сюртэ...
- Твой титул?
- Князь... я сын носферату клана...
- Где ты сейчас находишься?
Мальчик улыбнулся:
- В логове рясников-убийц!
От спрашивающего не последовало никакой реакции, он лишь продолжил:
- Ты знаешь имя правящего короля Франции?
- Нет...
- Папы Римского?
- Нет...
- Какой сегодня день?
- День пролитой вами крови! 14 апреля 1740 года!
На этом вопросы закончились, и началось «очищение»...
* * *
Леше повели в другую келью, напомнившую ему подземелье. Стены из грубо обработанных крупных камней и земляной утоптанный пол. Это была одна из многочисленных подвальных пыточных, даже через толстые стены были слышны крики боли, стоны отчаяния и мольбы о смерти. Казалось, камни впитали эти звуки, как губка. Леше вздрогнул, но не оттого, что его раздели донага, он знал, что ему предстоит пережить здесь то же, что и десяткам, а то и сотням, людей до него. Он тоже будет кричать и просить о смерти. Его заставят сделать это!..
Ему вновь связали запястья и подвесили за них к клюкам, прочно прикрепленным к низкому потолку. Чтобы хоть как-то ослабить боль в руках, мальчику приходилось вытягивать пальцы, чтобы хоть как-то встать на цыпочки, почувствовать под ногами опору. Все его мысли сосредоточились сейчас лишь на том, чтобы сохранить хрупкое равновесие. Вскоре в отварившуюся дверь вошел еще один рясник, волоча за собой стул. Он расположился слева от привязанного мальчика и, открыв принесенную с собой книгу, начал громко читать. Медленно, четко, почти нараспев...
Прислушавшись, Леше дернулся в сторону монаха и тут же повис на веревках. Он понял, что рясник читает книгу его дяди. Жофри Сюртэ писал «еретические тексты, святотатственные высказывания и прочую чертовщину»... Он писал их на заказ и смеялся, говоря, что за этот горячечный бред какая-то Святая Инквизиция хочет его найти и отправить на костер. Но... дядя Жофри очень любил смеяться. Леше, его братья и сестры, да и все дети клана Сюртэ выросли на его сказках и смешных историях. Но его любимого дядю убили рясники!
- Убийцы! - Леше стал рычать и плакать.
Один из рясников кивнул стражнику, тот направился к двери и впустил еще двоих людей в рясах. Они стали за спиной мальчика, но Леше, как ни крутился, так и не смог разглядеть, что они там делали. И внезапно все началось...
Раздался жуткий свист, и мальчик ощутил, что его спину словно обожгло. Мальчик взвыл от боли. Его хлестнули короткой плетью, а за ударом последовали прикосновения раскаленных лезвий ножей, натертых воском. Затем его снова ударили плетью, потом новое прикосновение лезвий. Все это чередовалось с той же четкостью, что и время отсчитывает секунды. Плетка, ножи... Удар, ожог...
Когда двумя часами позже Леше отвязали, все его тело было покрыто кровью. Его швырнули в крохотную одиночную келью на стог соломы, которая причинила новую боль. И боясь пошевелиться, мальчик так и пролежал до вечера, пока к нему не вошел маленький монах в белом.
- Adjutat me a d’aqueste hore... - монах пел молитву «Помоги мне в этот час», протирая его ожоги и раны святой водой и перевязывая их. По щекам Леше потекли слезы, это был будто ангел во плоти. А затем монах ушел так же бесшумно, как и появился.
Леше продержали в одиночестве три дня, пока не затянулись его раны, и пытка повторилась. Вечером вновь появился белый монах. Адская боль пыток сменялась райской прохладой святой воды. И вскоре сознание мальчика затерялось. Во время пыток он уже не понимал, что причиняет ему боль сильнее: монах-чтец со своей книгой или палачи с плеткой и ножами. Он уже ничего не помнил: ни кто он такой, ни где он находится...
* * *
- Итак, брат Венсан, как обстоят наши дела?
- Лучше некуда, отец-настоятель! Эти три месяца я потратил незря. Он прошел последнее испытание.
- Как он?
- Как мы того и хотели... Deprendas animi tormenta1 - процедура необычная. Ему просто читали книгу, Жано и Фуло лишь взяли инструменты в руки. Мы не причиняли его телу никакой боли, душа сама причиняла ее ему. Но теперь мальчик думает, что именно Святая Церковь спасла и очистила его душу от скверны.
- Отлично! - Жак де Тампе на радостях даже хлопнул в ладоши. - А как его память?
_____________
1 - Deprendas animi tormenta - открываешь муки души (лат.)
- Он не помнит ничего, что было до... но память может вернуться, если воссоздать обстоятельства, при которых она...
- Вы молодец, брат Венсан. Теперь мы должны сделать из него наш Меч. Приведи его ко мне.
Через несколько минут перед Жаком де Тампе предстал новый Леше... Прежний исчез в первый же месяц пыток, а в течение второго и третьего постепенно создавался новый... Леше Гару.
- Теперь, когда твое очищение завершилось, чем бы ты хотел заниматься, мой мальчик?
- Служить моей Церкви!
- Хорошо, но еще нужно разобраться, как именно...
* * *
Это было начало осени в Париже 1755 года. Удивительно, почему это все самое интересное всегда происходит именно здесь?! Это, наверное, потому, что только в Париже так смешаны роскошь и нищета, красота и уродство, любовь и ненависть. В прочем, это присуще каждой столице. Каждая из них похожа на старую затасканную шлюху, окружающую себя дешевой роскошью и красящуюся так ярко, чтобы отвлечь от других своих недостатков. А каждый правитель государства схож с умелым сутенером, изворачивающимся и так и сяк, чтобы продать свою развалюху подороже...
- Господин Леше, отец-настоятель хочет вас видеть.
Сентен как всегда появился в ненужный момент с посланием от святых отцов.
- Да-да, Сентен, иду.
Маленький добрый старик воспитывал меня с тринадцати лет. Он растил меня заново, потому как именно в тринадцать я и родился... родился во второй раз. А Жак де Тампе, отец-настоятель Жак де Тампе, когда я достаточно вырос, получил для меня назначение на должность инквизитора, минуя сан священника. Так что я - меч Святой Церкви, охотник за еретиками, ищейка святопреступников. И их мною поймано уже около двух сотен, но большую часть из них удалось раскрыть по наводкам отца-настоятеля.
- Леше, мой мальчик, для тебя снова есть работа.
- Дело в том, что произошло уже несколько ограблений в Соборах города, - начал отец Венсан.
- Но я ничего об этом не слышал.
- Это потому, что Святая Инквизиция провозгласила неразглашение.
- Да. А, кроме того, вора никто не видел не разу. Он неуловим. Идеальный вор, - отец Жак де Тампе подмигнул мне.
Я усмехнулся, и у меня вырвалось:
- Неужели, наконец-то, появилось что-то стоящее.
Отец Венсан укоризненно глянул на меня.
- Ой, простите меня, святой отец, - я быстро поклонился, - я не хотел оскорбить Святую Церковь.
- Ничего страшного, мой мальчик. Я ожидал именно этого, потому и попросил это дело для тебя, нашего лучшего бойца. Так что, тебе это простительно.
- То, что я лучший, стало возможным только благодаря вам.
- Может быть...
- Нет, это так! Вы и Святая Церковь сделали для меня все. А инквизитором я стал только благодаря вам. И я сделаю все, что, возможно, моими силами, чтобы Святая Церковь процветала, а Париж освободился от еретиков!
- Пятнадцать лет прошло, а ты все такой же, Леше Гару, - отец-настоятель переглянулся со стоящим возле него отцом Венсаном. - Я горжусь проделанной нами работой. Иди-иди, Леше, Сентен ждет тебя в библиотеке, он уже получил все необходимое.
Когда дверь за моей спиной закрылась, я не сдержал вздоха облегчения. Каждая встреча с ними, а в большей степени с отцом Венсаном, заставляла меня внутренне вздрагивать, а еще каждый раз они заставляли меня вспоминать, чем я им обязан. Отец Венсан спас мне жизнь, вырвав из лап чернокнижников, а отец-настоятель подарил мне новое рождение, очистив мою душу. Я слишком много им должен, но когда-нибудь мой долг будет полностью оплачен.
Библиотека находилась в том же здании, что и наш крохотный церковный орден, мне нужно было лишь спуститься на пару лестничных пролетов. Библиотека была не очень большой, но при этом содержательной, особенно для меня. Она содержала также, кроме сотен книг, много карт города, отдельных его частей и почти точные чертежи подземных катакомб, в которые мне не доводилось спускаться, и надеюсь, и не придется.
Сентен подал мне список ограбленных Соборов и Церквей, а я, взяв карандаш, чистый лист бумаги и карту, пометил их расположение.
- А этот вор действительно не глуп, Сентен. Он действует по определенному порядку, но это облегчает работу мне, теперь не составляет труда его вычислить, - что меня несказанно разочаровало. - М-да, а я-то думал, что это именно то... А ладно, работа есть работа, Сентен. Сегодня же устрою ему засаду.
- Вот и посмотрите заодно, - бросил Сентен как бы между прочим, помогая мне надеть сюртук, - умнее он вас или нет.
- Угу, - бросил я через плечо. - А прежде загляну к Аллеманду.
Я хихикнул про себя, заметив, что Сентен закатил глаза и презрительно фыркнул. Меня забавляло раздражать его, ведь я знал, как он относился к хозяину «Паршивой овцы», а ведь эта пивнушка была самым лучшим местом, чтобы скоротать вечерок.
Хозяином «Паршивой овцы» был немец Энгельберт Бебенберг, но все называли его «аллеманд»2. Он считал свое имя дурацким, а для нас, французов, оно было труднопроизносимым, поэтому обращение скоро вытеснило его.
- Аллеманд! - крикнул я прямо с порога. - Мне как обычно!
Не успел я плюхнуться за стойку, как передо мной уже была кружка пенящегося пива.
- Как я понимаю, эти святоши нашли для тебя очередную жертву.
- Угу, - промычал я, медленными глотками поглощая холодный напиток.
- И кто на этот раз?
- Вот в этом-то вся загадка, Аллеманд. Ты слышал что-нибудь о кражах в соборах?
Он фыркнул. Из-за плеча хозяина появилась Самеди и тут же протянула:
- Бе-бен, только не делай вид, что ничего не знаешь, - затем она подмигнула мне. - Привет, Леше.
- Он не единственный твой клиент, иди, обслужи остальных.
- О, Бебен, ты немного ошибаешься, - Самеди послала мне воздушный поцелуй. - Леше - мой лучший и любимейший клиент, ради него я готова забыть и об остальных.
- Вот чертовка! Знает, что без нее я прогорю, и пользуется этим.
- А еще ты позволяешь называть себя «Бебен». Забавно.
- Да уж...
_____________
2 - allemande - немец (фр.)
- Так что насчет соборов?
- Ох, Леше... Не скажу ничего нового. Знаю лишь, что ограбили церковь Сент-Этьенн-дю-Мон, монастырь Валь-де-Грас и церковь Сен-Жермен-де-Пре.
- Да, я знаю...
- А еще. Вора каждый раз видели на крышах. Он будто крылья имеет.
- Аллеманд...
- Да, Леше. Ты знаешь, как я отношусь ко всем этим ангелам-демонам, и я не боюсь попасть за это на костер, но этот вор - будто одна из статуй Нотр-Дам с огромными черными крыльями. Я сам говорил с теми, кто видел его.
- Оу, да ты поверил, наконец, - ответ я увидел в его глазах.
Я одним махом допил свое пиво и отправился на встречу с вором. Вычислить следующее ограбление было парой пустяков, осталось только засесть и ждать ночи. Я надвинул шляпу на глаза, закутался в плащ, сел в самом темном углу Церкви Сен-Жермен-л’Оксерруа и стал ждать, благо оставалась всего пара часов до полуночи. Вор оказался на редкость пунктуальным! Он как-то спустился сверху, хотя я все проверял. Воришка не стал терять даром время, я успел лишь заметить, что в его заплечном мешке оказались золотые чаша и патена. Он двигался почти молниеносно, и поэтому, когда я оказался у алтаря, вор уже ловко поднялся по своей веревке. Мне нужно было действовать невероятно быстро; я забросил «кошку» и забежал наверх по колонне, возблагодарив свою интуицию, заставившую меня еще до полуночи надеть перчатки. Уже наверху я понял, как вор пробрался в церковь - одна из деталей оконного витража была полностью вынута. Но она была такой узкой, что пролезть в нее мог разве что подросток, и чтобы последовать за вором, мне пришлось повозиться. Когда я, наконец, оказался на крыше, мне удалось увидеть его. В лунном свете четко вырисовывалась его силуэт. Вор был маленького роста с хрупкой фигурой, голову закрывал капюшон.
- Не двигайся, вор! - мой ручной арбалет был уже направлен на него.
Вор взглянул на меня через плечо, мне удалось увидеть нижнюю часть его лица.
- Именем Святой Инквизиции...
Но воришка не дал мне закончить, он усмехнулся на мои слова, сверкнув зубами, и прыгнул с края. К крыше соседнего Лувра была протянута веревка, и вор быстро скользил по ней. Запущенный мною кинжал обрубил дальний конец веревки, но вор все же как-то долетел до крыши и, выпрямившись, помахал мне на прощанье.
То был первый раз, когда я упустил его.
Следующей была Церковь Сен-Рош. Он появился в то же время, но на этот раз я был быстрее. Мой кинжал пригвоздил вора за рукав к колонне.
- Черт! - вырвалось у него, пока он пытался освободиться.
- До тебя никто не уходил от меня.
- Тогда я сделаю это дважды! - воришка рванул свой рукав и бросился бежать, но мой второй кинжал опять остановил его, пригвоздив уже за капюшон.
Вор дернулся, и, наконец-то, открылось его лицо. Это был мальчишка! На вид не более пятнадцати, довольно хорошенький с большими синими глазами, светлые волосы стянуты лентой в хвост на английский манер.
- Мальчишка?!
- Ты думаешь, что... - он замолк на полуслове и звонко рассмеялся, снова сверкнули его белые зубы, клыки его, мне показалось, были чуть длиннее, чем обычно. - Забавно!
Я не мог больше слышать его смех и схватил его за грудки:
- Хватит ржать, сопляк! Что ты такое о себе возомнил? Хочешь попасть на костер?
- Ты все равно не поймешь...
- Зачем ты это делаешь? - я встряхнул его.
- Я не могу сказать, - он отвернул от меня лицо и скосил на меня взгляд. - Ребенок! - я выпустил его из рук и закусил губу. - Я не могу послать ребенка на костер... Если еще только раз я тебя поймаю!..
- А ты милый! - вдруг выпалил мальчишка и чмокнул меня в щеку.
- Ты чего творишь? - мое лицо стало гореть, я схватился за щеку.
- Не бойся, - крикнул воришка уже сверху, - ты меня больше не поймаешь, охотник!
Это был уже второй раз... За ним последовал третий... четвертый... пятый!
- Церковь Ла-Мадлен, Собор Сакре-Кёр, Церковь Сен-Мартен-де-Шан! Чем ты это объяснишь, Леше? Всего за месяц он осквернил почти все городские церкви и соборы! Чего ты ждешь?
- Ему удается каждый раз опережать меня на шаг, отец-настоятель.
- Значит, тебе нужна помощь.
- Нет, святой отец! Я вполне могу справиться сам.
- Если произойдет еще одно ограбление, я предоставлю ее тебе, Леше. Иди.
Да ненавижу я принимать чужую помощь! Сентен прав, во мне слишком много гордости. Сам я его поймаю. Сам! Я не разу до этого не знал поражения и сейчас не потерплю. В конце концов, я опять поймаю его за руку и на этот-то раз мальчишка отправиться к палачу!
- «Ты милый... А ты мне нравишься... Нравишься...»
- Что за дурацкие мысли! - буркнул я и, оступившись на последней ступеньке, подвернул ногу.
- Перелома нет, но это сильное растяжение, - врач туго перебинтовал мне левую ногу. - Отлежитесь около двух недель и будете снова на ногах.
Это был первый раз, когда мне приходилось болеть. Вот до чего довел меня этот мальчишка своими глупостями! Я не мог жить без работы и поэтому чувствовал себя сейчас полной развалиной и обузой Сентену. Отец Жак де Тампе приказал ему ухаживать за мной и не отходить ни на шаг. Но Сентен не стал рисковать, зная мой скверный характер, гнев отца-настоятеля для него был менее страшен. Из двух зол он предпочел выбрать меньшее.
В конце первой недели Сентен впервые с момента моей болезни оставил меня одного на ночь, чему я поначалу обрадовался, но к середине ночи меня одолела жажда, пересохло, казалось, самое нутро. Но я привык делать все сам, и поэтому-то пять моих попыток дотянуться до кувшина с водой закончились неудачей, а шестой добился того, что толкнул тумбу, и кувшин, упав, разбился в дребезги. А я сам брякнулся на каменный пол и угодил лицом прямо в лужу.
- Ты прям как ребенок! - послышался надо мной задорный мальчишеский голос. Воришка, этот маленький хилый пацан, еле доросший мне до подбородка, приподнял меня с пола и сумел ловко подтянуть на постель. - Ой же, какой ты тяжелый!
Он быстро стряхнул с сюртука и штанов пылинки и сбегал за устоявшей глиняной кружкой.
- Пей, - мальчишка ткнул мне ее под нос.
Но какая бы жажда меня не мучила, я не мог пить воду из его рук и поэтому отмахнулся от него так, что с кружкой случилось то же, что и с кувшином:
- Зачем пожаловал?
Воришка обиженно надул губки:
- Так ты никогда не женишься.
Я аж поперхнулся. А он сел на край кровати и стал крутить перед собой указательными пальцами:
- А я ведь волновался... Я два раза за эту неделю был в Сен-Северене, а тебя не было. Прости, я только вчера узнал о твоей ноге, - воришка провел пальцем по моей лодыжке, отчего я неосознанно дернулся, - а то бы проведал тебя раньше.
- С чего это такая честь?
- Ну... во-первых, - мальчишка стал загибать пальцы, - почему это я не могу проведать того, кто мне нравиться?! - он посмотрел на меня так, что я невольно сглотнул. - Ну, а вот, во-вторых, я должен был извиниться, ведь это я виноват в том, что ты подвернул ногу.
- Еще чего! Я просто задумался и не заметил последней ступеньки.
- Но ты ведь задумался обо мне...
От его нахальства у меня перехватило дыхание, но я побледнел оттого, что вдруг понял, что он все-таки прав.
- Так ты и вправду думал! Обо мне! - он бросился мне на шею, но я вовремя успел отскочить, и этот мальчишка ткнулся носом в подушку, а я опять оказался на полу, больно ударившись спиной.
- Ой, как грубо... - он, обняв мою подушку, тут же перегнулся через кровать. - Но ты все равно такой милый, даже когда ведешь себя как ребенок. Это-то меня к тебе и притягивает.
Он наклонился еще ниже и...
...и укусил меня за ухо!
- Засранец! - я не успел его схватить, и мальчишке в след полетела все та же подушка, но воришка оказался много проворнее меня и уже давно растворился в темноте за окном. А мне все же пришлось, набив-таки несколько синяков, побороться со своею гордостью и позвать, в конце концов, на помощь Сентена.
Пришедший на следующий день врач объявил, что заживление идет намного быстрее, чем он предполагал, и уже через пару дней, я смогу вернуться к работе, если пообещаю, конечно, не перенапрягать ногу. Что я, собственно, и поспешил сделать. Я не мог больше сидеть в своей комнате, почти не спать ночами, боясь, что этот мелкий извращенец вернется в любой момент. Но на деле все оказалось еще хуже. Неудачи преследовали меня. Не успел я выздороветь, как на меня обрушился целый ворох дел, а самым большим из них была череда убийств. Каждый день в течение недели кто-то убивал монахов. Ну а я должен был выяснить зачем, почему и, конечно же, поймать убийцу.
Но кроме всего прочего каждый раз, когда кто-нибудь при мне упоминал о церковном воришке, будь то монах, обычный прохожий или даже Аллеманд, я вздрагивал, краснел и хватался за ухо. В конечном счете, через пять долгих дней находиться в отделе Инквизиции и ловить на себе укоризненные взгляды монахов стало для меня пытке подобно. Так что решение побыть наедине с самим собой было реализовано мной лишь в городской библиотеке. Я набрал первые попавшиеся книги. Библиотекарь оценивающе взглянул на меня из-под толстых круглых очков, и я мельком глянул на свои книги. Трактаты греческих философов, книга о парижской архитектуре (кстати, могла пригодиться), две одинаковые книги маркиза де Сада, какой-то любовный романчик и учебник по анатомии. Мое удивление по силе было вполне схожим с интересом библиотекаря.
- У меня очень разносторонние интересы, - я натянуто улыбнулся, но, наверное, это все-таки убедило библиотекаря, он лишь пожал плечами и указал мне на свободный стол.
Но поработать в спокойствии мне все равно не удалось. Я тщетно силился заняться расследованием убийств, но... воришка не объявлялся уже целую неделю с той ночи. Каждый собор теперь тайно охранялся, даже ночью стражники не покидали их. Я волновался. Может, мои слова задели или обидели воришку чем-то. Но, если быть честным, мне его просто не хватало... Этот мальчишка как-то странно действовал на меня, он вел себя, как разбалованная дерзкая девчонка! И теперь он был мне нужен... Я вспомнил свои чувства в ту ночь, попытался их понять, но пальцы снова потянулись к укушенному уху.
Я несколько раз стукнул себя кулаком по голове. Нет, нет, я хотел увидеть его только из-за работы! Возможно, он видел или знает что-то об убийце, ведь оба они появлялись только ночью. Библиотекарь покосился на меня, и я углубился в чтение. На книжных страницах шло описание какого-то собора:
- «Крестообразная базилика делится внутри на пять продольных частей-нефов. Две башни возвышаются над западным фасадом. В центре фасад украшен ажурным окном-розой. Главный фасад выглядит необычайно легко. Внутри собор украшают многочисленные скульптуры и рельефы. На них изображены библейские и евангельские персонажи, знаки зодиака, соответствующие календарным месяцам, фигуры, обозначающие пороки и добродетели...»
Но дочитать мне так и не удалось.
- Интересно? - напротив меня замаячила тень.
Мне даже не надо было поднимать глаза, чтобы понять, кто это:
- Ты?! - библиотекарь кашлянул в мою сторону, и я сел, а воришка, шарахнувшийся было от меня, тоже. - Ты что, следишь за мной?
- У тебя мания преследования, - мальчишка показал мне язык. - Я здесь тоже по делу, между прочим, - подпирающая его голову рука потыкала пальцем вниз. Скосив взгляд, я увидел, что перед ним тоже лежит стопка книг.
- Но ты же сел рядом со мной! - я не сдавался.
- Так... - он задумчиво загнул несколько пальцев на руке, - прибавим к твоим недостаткам еще и манию величия. Если ты не заметил, то скажу это тебе сам. Единственное свободное место в зале - о неожиданность! - оказывается именно перед тобой.
И он был прав!..
- Ты опять краснеешь, - мальчишка расплылся в улыбке, сверкнув длинными клыками. - Ты мне нравишься все больше и больше...
- Хватит! - библиотекарь вновь кашлянул, но уже громче, я понизил голос и процедил сквозь зубы. - Жаль, что я отпустил тебя тогда. Поймать бы тебя еще раз с поличным... Век бы тебя не видел!..
- С поличным, говоришь... - воришка отвернулся от меня, взгляд его стал серьезным. - Хорошо... будет тебе с поличным.
Он захлопнул свою книжку, так и не начав ее читать, его глаза вдруг остановились на стопке моих:
- Я бы посоветовал тебе тщательнее выбирать книги, тебя могут не так понять.
- Я все равно не собирался их читать!
- Мсье, это библиотека, а не место для...
- Мне что-то тоже перехотелось читать, - мальчишка сгреб свои книги и встал. Голос его был довольно жестким. - До встречи, охотник.
Я хотел было его остановить, но рука моя бессильно опустилась на стол. Я не должен был говорить ему эти слова. Мог ведь спросить у него об убийствах, удивительно, но я бы принял его помощь. А он даже и не взглянул на меня, когда уходил. Он ведь всегда так делал... подмигивал или махал рукой на прощанье. А сейчас...
Но я должен был работать и в который уже раз вернулся к чтению; но на листах лежала незнакомая мне книжка в тонкой кожаной обложке с золотой отделкой. И когда же этот мальчишка успел ее мне подсунуть?!
- Молодой человек, вы мешаете другим, я бы попросил вас...
- Извините, - остановил я словесный поток подошедшего библиотекаря, - тот мальчик, что только что вышел, забыл сдать эту книгу.
- Вы ошибаетесь, он и не брал ее, - заговорил тот из-под толстых очков. - Я впервые вижу эту книгу. Мало того, я уверен, что это, - и библиотекарь брезгливо отодвинул ее от себя пальцем, - не числится в нашем фонде. Вероятнее всего, ваш приятель принес ее с собой.
- Он не мой... - я замолк на полуслове. Может, я могу еще его догнать!
- Мсье, - я был уже в дверях, но все же оглянулся, - передайте своему... знакомому, что у нас это строго запрещено.
Думаю, мой быстрый кивок его все же не убедил. Впрочем, мне было все равно. На улице, конечно же, никого уже не было. Это был последний теплый осенний день, а книга воришки меня все сильнее заинтересовывала. Я расположился на первой же скамейке и всмотрелся в кожаную обложку. Автор был не указан, а название заставило меня задуматься. «Зов в ночи»... Так называлась энциклопедия о вампирах и вампиризме:
- «Различают настоящих вампиров, клановых, диких и обращенных.
Вампиры отличаются манией величия, манией миссионерства, манией преследования и особой извращенной формой нарциссизма...»
Эти слова мне что-то смутно напомнили...
- «...Вампиры настолько ни в грош не ставят люди, что им просто не приходит в голову править человечеством. Однако склонные мистифицировать, они никогда не упускают случая поиграть с человечком как кошка с мышкой».
Далее шло описание этих самых ночных обитателей. Дочитав до конца главы, я машинально схватился за ухо. А что, если?.. Это могло объяснить многое: зачем он грабил церкви, его длинные клыки и, в конце концов, почему меня так влекло к нему.
- Он же укусил меня! - но под сочувствующим взглядом Аллеманда, я понял весь абсурд своих слов. И у меня тут же вырвался вздох облегчения. Сразу же после сделанных мною открытий я помчался в «Паршивую овцу».
- Да, ты прав, Аллеманд... Это глупо... Да, во-первых, укус был не до крови, во-вторых, все это сказки, а в-третьих, в этот бред, возможно, никто кроме меня и не поверит! А скорее меня самого за такие мысли на костер отправят, если я только заикнусь.
- А что насчет монахов? Может, это и есть твой ночной воришка? - хозяин «Паршивой овцы» поставил передо мной еще одну кружку пива.
- Не, он всего лишь ребенок, забавляющийся воровством. Я уверен в этом. Нет, Аллеманд, это не он...
Он хмыкнул, а я погрузился в мысли. Зачем воришка все-таки подсунул мне эту книгу? О чем он хотел рассказать мне? Свою или все же чужую тайну?..
...На улицах города лило как из ведра, и мне захотелось уюта и света, а двери Церкви Сен-Северен были открыты, будто приглашали войти в эти холодные дни. Внутри было тихо, и, казалось, само солнце поселилось здесь. Я присел на скамью и, откинувшись назад, закрыл глаза.
Прошедший месяц выдался на редкость паршивым. Еще несколько монахов было убито, а мне удалось понять лишь одну закономерность: все они принадлежали одному ордену. У каждого монаха на левом запястье был знак креста, оплетенного плющом. Ах, да! Еще кое-что! Их всех убили одинаково, им перерезали горло. Но это было каплей в море. Я не знал ни названия ордена, ни имени или хотя бы описания убийцы. И у меня даже не было никаких предположений.
А еще мальчишка так и не объявился. Прошел целый месяц. Я... я... Я скучал. Даже первое время перестал закрывать окно на ночь, а потом, замерзая от ночного осеннего воздуха, открывал его настежь. Я ждал его. Да, это было неестественно, но во мне поселились какие-то нежные чувства к этому мальчику. Он был первой за все эти годы ошибкой и единственным, кто заставлял меня краснеть; его присутствие волновало меня, рождало чувства, которые раньше мне не приходилось переживать. Я не хотел больше ему грубить, не хотел, чтобы он вообще когда-либо грустил. Лицо мальчишки, когда он обижался, всплыло в моей памяти и заставило улыбнуться:
- Воришка...
- Ты скучаешь по мне?
Я, все так же улыбаясь, вздохнул:
- Да, мой мальчик...
- Я тоже...
- Глупый... Я же ждал тебя и жду каждую ночь... - поняв двойственность своих слов, я сжал зубы и хлопнул себя по лбу.
Я услышал его жесткий смешок:
- Это скоро закончиться, охотник!
Последние слова хлестнули меня, как кнутом. Я резко выпрямился, но рядом никого не было. Наверное, пригревшись, я все же уснул. Вокруг было все также тихо, дождь закончился, и в церковь через витражи стали пробиваться хрупкие и стеснительные солнечные лучи. Пора было идти дальше. Когда я поднимался, то задел лежавший рядом со мной молитвенник. Страницы в нем были заложены, а слова молитвы намеренно подчеркнуты:
- «...долиною смертной тени, не убоюсь зла... потому что Ты со мной...»
Эти слова предназначались именно мне... Я огляделся еще раз, но все равно был один, мои пальцы крутили карточку, служившую закладкой. На ней был нарисован чернилами Собор Парижской Богоматери, а на обратной стороне ровным, красивым, чуть женским почерком было выведено: «Приходи ко мне. Я буду ждать тебя...»
Я тут же отправился в «Паршивую овцу».
- Так ты пойдешь? - Аллеманд взглянул на меня исподлобья.
- Естественно!
- Так в чем же тогда дело?! Чего ты от меня-то хотел? Чтобы я попытался тебя отговорить или...?
- Даже не знаю...
- Ох, Леше, как же легко тебя провести. Он же шутит! - Самеди как всегда появилась будто из неоткуда. Она тут же схватила и пробежала глазами по рисунку. - Леше, это от того парнишки?
Я молча кивнул, и Самеди прищурилась, гладя на меня:
- И давно ты увлекаешься мальчиками?
- Самеди! Я не из таких!
- Дурак! Он же назначил тебе свидание! Я же... А ты...
- Самеди! - но она уже развернулась и растворилась среди посетителей. - Что за глупости?!
- Неужели она так уж и не права? А, Леше?!
Я хотел возразить ему, даже рот открыл, но мне тут же пришлось его закрыть. Сказать-то, собственно, было и нечего. Тем более что Аллеманд уже отвернулся от меня, оставляя меня наедине со своими мыслями. Но думать о словах Самеди я не решился и, положив возле своей кружки две монетки, отправился в Собор, тем более что время уже подходило. Я спустился по бульвару Генриха IV, через мост Сюлли, по улице Сен-Луи-ан-л’Иль и был на месте. В Соборе горело лишь несколько свечей у алтаря и первых колонн. Ночь внутри казалась еще прекрасней. Витраж в лунном свете был другим, будто цвета поменяли свои оттенки на противоположные. Мне доводилось бывать здесь днем, но ночь придавала Собору какую-то притягательную прелесть. Было тихо, верхние балконы горели красным огнем жаровен. Я успел предупредить священнослужителей, и сейчас не один из них и носа не покажет.
- Где ты?! Я пришел!
Мой голос эхом разнесся по Собору и замер где-то среди каменных сводов. Последовавшая за этим тишина стала невыносимо давить на меня, он не пришел, а я дурак! Я уже повернулся к выходу, как послышался какой-то невнятный шорох, и что-то кольнуло меня в шею. Моя рука тут же дернулась на боль, и пальцы вынули шип с мелким оперением, но я не успел его рассмотреть.
- Ты пришел... - воришка стоял в пяти шагах от меня. - Значит, все будет так...
- О чем ты? - я так был рад видеть его, но мне вдруг стало как-то тяжело думать.
- Вот... - он вытянул перед собой руки и кивнул на веревку, лежавшую между нами. - Сегодня... Я сдаюсь, ты возьмешь меня с поличным. Ты выиграл!
- Что за бред ты несешь, мальчишка?! - я прошел эти два с половиной шага и отбросил ногой веревку, чуть потеряв при этом равновесие. Похоже, тот шип был... - Да, черт возьми, что происходит?..
- Разве ты не этого хотел, охотник?! - крикнул мне в лицо мальчишка.
- Да, но...
- Тогда подними, наконец, веревку и вяжи мне руки, пока я не передумал! Я твой! Чего стоишь?! - он разрыдался. - Ты же так ненавидишь меня!!!
- Нет, я...
- Вяжи!
- Но... - мой язык стал заплетаться, - но... но я не могу.
- Почему?
- Ну... во-первых, ты еще ничего не украл, глупый, - я улыбнулся, и он перестал плакать.
- Тогда... - мальчишка совсем по-детски утер слезы рукавом и, всхлипывая, продолжил, - я украду... как ты и хотел... то, что бесценно!
- Что?..
Он бросился мне на шею, и его губы перекрыли мне воздух. Этот мальчишка, этот молокосос целовал меня! Но... он был... его большие глаза стали цвета ночного неба, я даже звезды в них увидел. От них у меня закружилась голова, и мне пришлось закрыть свои глаза. Этот поцелуй опьянял меня, и мне, в конце концов, стало все равно, что он еретик, а я инквизитор, что он вор, а я охотник, что... он мальчик, а я мужчина... Я забыл обо всем этом... а затем меня поглотила темнота...
...Я резко открыл глаза и сел. Неужели это был лишь сон?! Ну да, конечно же. Весь тот бред про вампиров и... поцелуй....
- Неужели я... - я вновь упал на подушку и почувствовал, что краснею, а между тем мои пальцы гладили мои губы.
Раздавшийся шорох заставил меня повернуть голову, и воздух остановился где-то на полпути до легких. В трех метрах от кровати в мягких креслах сидели две девчушки-китаянки, как две капли похожие друг на друга. Одна из них застыла с графином в руках, другая, выронив из рук вышивание, уставилась на меня. У обеих от удивления были открыты рты.
- Откуда вы... - начал я, опять сев и глупо улыбаясь.
- Госпожа Анж! Он очнулся! - они одновременно выбежали из комнаты, их звонкие крики отдавался в моих ушах по мере того, как они удалялись.
- Боже, - закрыв глаза рукой, я вновь откинулся на подушки, - Леше, во что ты еще успел вляпаться? Что еще за Анж?..
Послышался быстрый перестук каблуков, и в дверях появилась она. Совсем молоденькая девушка, не больше шестнадцати, немного запыхавшаяся от бега, прическа чуть растрепалась. Я не знал, кто она, но ее глаза... они были такими знакомыми.
- Наконец-то, а я уже думала, что Ги переборщил со снотворным, - этот голос... не может быть... - Я должна все тебе объяснить. Я...
- Нет-нет-нет! - я встал на кровати и попятился, пока не уперся спиной в стену. - Это не ты! Я не верю. Ты его сестра, да-да, это все объясняет.
- Нет, Леше! Это я грабила соборы, переодеваясь в мальчишку и... похитила тебя.
- Так ты осмелилась...
- Да, я осмелилась! - ее плечи гордо выпрямились. - Да, я похитила инквизитора. Ты ведь сказал, что я должна что-нибудь украсть. Что ж... я сделала это. Я украла тебя, Леше Гару!
- Ты знаешь мое имя?
- Прости... - девушка тут же поникла. Она опустилась на колени перед кроватью, ее пальцы сжали простынь. Она не смотрела на меня. - Я не сдержалась... Я так хотела знать... все о тебе.
- И что? Что ты сделала?
- Я укусила тебя...
Все... теперь уже точно... это конец.
- Сколько у меня еще есть времени? - я сполз по стене и спрятал лицо в коленях.
- Что?
- Сколько я еще буду... человеком?
- Я тебя не понимаю, Леше.
- Когда мне придется пить кровь, черт возьми?!
- Ты, что... - она неожиданно и так знакомо рассмеялась, отчего мне стало еще больнее. Девушка погладила мою руку. - Не бойся, от одного укуса ты не станешь вампиром. Для этого, глупенький, тебе нужна моя кровь. Если бы ты дочитал книгу моего отца до конца, ты бы это знал.
- Твоего отца?
- Да, книгу, что я дала тебе тогда в библиотеке. Ее написал мой отец.
- А-а... ясно, - протянул я и всмотрелся в эту девушку. Не мог не признать, что она была хорошенькой, в тесном голубом платье с глубоким декольте. Но образ маленького вора мне был все же как-то ближе и привычнее. Я потянул ленту из ее волос, и они тяжелой волной упали ей на плечи. Затем я стянул их так, как видел раньше, на английский манер, и девушка сразу же превратилась в моего воришку. И я, наконец-то, понял, насколько Самеди была права, я действительно влюбился в него.
- Я должна идти, - девушка закусила губу. - Отдыхай, мы еще поговорим.
Вернулась она лишь к вечеру, но к этому времени я уже полностью пришел в себя.
- Я не знаю твоего имени...
- Ксен Анж.
- «Ангел» значит...
- Не смейся! А ты, между прочим, вообще демон! - она надула губки, а потом лицо ее погрустнело.
- Что случилось?
- Ты так редко улыбаешься... так искренне и по-настоящему... даже когда тебя никто не видит.
- А точнее, думаю, что никто не видит.
Ксен покраснела:
- Но теперь, надеюсь, ты будешь улыбаться чаще, - она улыбнулась и подмигнула мне.
Я не был пленником, а Ксен и девочки-китаянки делали все, чтобы я чувствовал себя лишь гостем.
- Почему ты показываешь мне свой дом? Неужели ты доверяешь инквизитору, вдруг я...
- А почему я не могу доверять человеку, который мне дорог?! - бросила она мне через плечо.
- Ты опять? - на что Ксен лишь хихикала да ускоряла шаг.